1. Чем запомнилось Вам прошедшее условное «полугодие» (январь — май 2024)? Какие события, имена, тенденции оказались важнейшими в этот период?
2. Назовите несколько самых значительных книг прошедшего полугодия.
3. Появились ли на горизонте в этот период интересные авторы, на которых стоит обратить внимание? Удивил ли кто-то из уже известных Вам?
На вопросы отвечают Ольга Аникина, Александр Скидан, Андрей Мягков, Сергей Беляков, Кирилл Ямщиков, Ольга Новикова, Денис Драгунский, Шевкет Кешфидинов, Вадим Муратханов, Андрей Фамицкий, Кирилл Анкудинов
Ответы Натальи Ивановой, Льва Наумова, Евгения Абдуллаева, Николая Подосокорского, Андрея Пермякова, Марии Бушуевой, Андрея Василевского, Владимира Новикова, Артёма Скворцова, Анны Аликевич, Данила Файзова читайте в предыдущем номере «Формаслова»
.
Ольга Аникина, поэт, прозаик, литературный критик:
1.
— Во-первых, уходом ярких и харизматичных людей. В январе умерли Лев Рубинштейн и Николай Романецкий, в феврале Алексей Кубрик, в марте Сергей Костырко, а перед самым Новым годом, в конце декабря — Юрий Арабов, а первым в этой череде был уход Андрея Таврова. Потрясла недавняя смерть Богдана Агриса, замечательного поэта и соредактора журнала «Кварта», и уход молодой, талантливой и жизнерадостной Лены Семеновой (Листик), поэта и журналиста, которая для многих, наверное, была дионисийской иконой московского литературного сообщества. В самом конце июня нас огорошило известие о смерти Бахыта Кенжеева.
— Литераторы с разными политическими взглядами разобщены так же, как и прежде. Поэтические тексты, посвящённые текущей политической ситуации, становятся всё слабее и вымученнее независимо от посыла. Авторы-прозаики всё чаще обращаются к антиутопии либо используют сеттинг переходных исторических периодов: мировых войн или 90-х годов прошлого столетия. Премиальный процесс не создаёт впечатления прозрачности; в лучшем случае жюри следуют правилу «в неспокойное время безопаснее чествовать середнячков». Очень показательными в этом плане были победы Леонида Негматова в премии «Лицей» и Ксении Полозовой в новоиспечённой «Главкниге», якобы наследующей «Нацбесту». Увы, преемственность последних двух премий сомнительна. Беспомощная стилистика «Водолаза…» (изд-во «Городец») Полозовой сильно проигрывает, к примеру, «Фирсу Фортинбрасу» (изд-во «Лимбус-пресс») Сергея Носова — книге смешной, живой, напряжённой и, несмотря на то, что Носов пишет книгу «о съёмках сериала в 90-х», — неожиданно актуальной.
2.
— Из отечественных прозаических книг, кроме «Фирса Фортинраса» Сергея Носова, назову, пожалуй, моё главное открытие полугодия: книгу Алексея Варламова «Одсун». Прежде я не была поклонницей прозы Алексея Николаевича, но здесь я готова мнение своё поменять. События романа хотя и датированы 2018 годом, но текст устроен так, что с первой же страницы повествование становится словно бы вневременным. Герой — гуманитарий, по сути, «маленький человек» («экстраординарный профессор»), убегающий — от чего, от кого? — от собственной родины, если хотите; от конфликта между братскими некогда народами, от себя самого. Портрет дан на фоне попытки изображения русско-украинского конфликта; в этом контексте читателю самому придётся решать, кто же он, протагонист, — герой или антигерой? Дополнительный объём повествованию придаёт наложение исторического контекста — рассказ о депортации судетских немцев после окончания Второй мировой войны. Болезненных реалий и довольно искренних авторских мыслей в «Одсуне» гораздо больше, чем оглядок на возможную цензуру.
— Две книги, так или иначе имеющие отношение к стартапу, сформировали в моём восприятии прекрасную пару: первая из них — «Кофе с перцем» Даниэля Бергера (изд-во АСТ) — вещь, формально близкая «Воротам Расёмон» Акутагавы, а атмосферой порой напоминающая то Салмана Рушди, то Орхана Памука — полуфантастическая история о «волшебном кофе», выпив который, человек вдруг начинает понимать то, что прежде не понимал, и видеть то, что прежде проскальзывало мимо его зрения.
Вторая книга — художественный автофикшен «Книжный домик в Тоскане» Альбы Донати (издательство МИФ, Москва, 2024, переводчик Полина Дроздова). Рассказ, похожий на дневник хозяйки книжного магазина, который автор открыла в крохотном городке. Мелочи, повседневность и провинциальный быт вплетаются в обрывки сюжетов из книг или из жизни.
— Из нонфика отмечу две книги издательства Яромира Хладика:
Александр Житенёв. «Айги: поэтика черновика» (2023). Автора «Палаты риторов…» (Юнипресс, Воронеж, 2017) и «Современной российской поэтологии и проблемы экфрасиса» (изд-во Peter Lang, Berlin, 2022) всё так же интересуют вопросы поэтики, но не только. В своих исследованиях он пытается исследовать не столько сами тексты как таковые — его интересуют неуловимые вещи: истоки вдохновения, побудительные силы эмоций и их трансформация в слова, которые способны также видоизменяться по мере создания текста. В дискурсе поэтики Геннадия Айги исследование становится медитативно-бесконечным.
Александр Черноглазов «Казус кляксы. Новые размышления о видимом и невидимом» (2024). Это вторая книга Черноглазова, вышедшая в «ЯХ», в которой автор продолжает распутывать клубок взаимовлияний слова и изображения. Вглядывание в детали известных (и малоизвестных) произведений искусства, неочевидная расшифровка их умолчаний и проявление скрытой в них поэзии — от Феофана Грека до Бёрдслея, от Китса до Элиота.
— В издательстве «Individuum» (Москва, 2024) вышла книга Уилла Сторра «Селфи. Почему мы зациклены на себе и как это на нас влияет» (автор бестселлера о психофизиологии нарратива «Внутренний рассказчик…») в переводе Максима Леоновича. Автор продолжает изучение нарративов, которые выстраивает человеческий мозг; на сей раз темой разговора стала рефлексия человека о себе самом.
Не могу обойти стороной книгу Льва Оборина «Книга отзывов и предисловий» (НЛО, Москва, 2024). Книга фрагментарная, её любопытно читать с начала и наблюдать, как формировался и совершенствовался язык критика. Тем более что круг чтения у меня и у автора книги — совпадал; и самое интересное для меня было при этом — обнаруживать рецептивные совпадения/несовпадения. Думаешь: а ведь была и такая книга… и такая… Эта виделась так, а та — этак, а сейчас — как они видятся мне и как — автору книги очерков и предисловий? Хороший материал для подумать, сравнить, а кое-где — погрузиться в ностальгию.
.
Александр Скидан, поэт, литературный критик, редактор отдела «Практика» журнала «Новое литературное обозрение»:
Это полугодие запомнилось стойкостью, последовательностью и мужеством Издательства Ивана Лимбаха, регулярно, несмотря ни на что, печатающего жгуче актуальные и «трудные» книги, как переводные, так и русскоязычных авторов — от двухтомника Виктора Кривулина до «Дневника конца света» Натальи Ключарёвой.
Главных событий, если заключить в скобки двухтомник Кривулина (ожидается и третий том), о котором не хочется говорить впроброс, пожалуй, два. Это «Ангелы и способы производства» Владимира Шалларя (Эгалите: Неверленд) и «Стихи XX века» Дмитрия Голынко (Пальмира). Владимир Шалларь — кажется, впервые, насколько могу судить — предлагает синтез восточнохристианской богословской традиции и левой мысли, теологии и либертарного марксизма. Это, если упрощённо, «наша», восточнохристианская версия теологии освобождения, возникшей в католической Латинской Америке в 1960-е, или, словами самого автора, «проект либертарной теологии». Я очень давно ждал чего-то подобного на русском языке, и, наверное, не я один. Обнадёживающая новость. Книга Дмитрия Голынко составлена Викторией Поповой, она же написала замечательное предисловие, в котором есть множество бесценных биографических подробностей и свидетельств, а главное — высказано тонкое понимание истоков поэзии Дмитрия Голынко и её последующей драматичной трансформации. В книгу вошли в основном его ранние стихи, в том числе сохранившиеся только в архиве составительницы, что позволяет проследить стремительный рост и траекторию поэта от первых незрелых проб второй половины 1980-х до масштабных композиций на границе миллениума (включены в книгу и избранные «Тосты за Гернику» из поэмы «Бетонные голубки»). Кого-то, вероятно, удивит, что начинал Голынко чуть ли не как гражданский лирик, с оглядкой на судьбу Мандельштама и Цветаевой и с хлебниковским (позднее сосноровским) вкусом к корнесловию и славянизмам (и панславянскому топосу в целом).
В этом полугодии я прочитал лишь одну книгу прозы — «Хочется только спать» Василия Бородина. Она вышла ещё в 2021 году в замечательном издательстве Jaromir Hladik press, но прочитал я её только сейчас. Во-первых, она крохотная, всего 124 страницы, и читать её можно рваными кусочками, по одному-двум за присест; во-вторых, название гениальное, мне тоже частенько за отчётный период хотелось только спать, спать, спать; и наконец, в-третьих, это просто лучшее, что я читал в этом году.
О книгах, вышедших не без моего участия в серии «Новая поэзия» издательства «НЛО», я из скромности умолчу. Как и о своей книге «В самое вот самое сюда».
Закончить же придётся на дребезжащей ноте. Еще я прочитал «Пламя свободы. Свет философии в темные времена. 1933—1943» Вольфрама Айлинбергера в переводе Виталия Серова (Ад Маргинем Пресс). И всё время, пока читал, спрашивал себя: зачем я это читаю? В самом деле, это беглый и довольно поверхностный пересказ канвы жизни и основных положений философии Симоны де Бовуар, Симоны Вейль, Ханны Арендт и… Айн Рэнд, что-то из серии «Фридрих Ницше для чайников». И всё же я дочитал до конца, возможно, потому что даты — 1933—1943 — завораживают, невольно проецируешь себя и наш исторический момент в это десятилетие, что, конечно, глупо, история не повторяется, утешаться нечем. Ничего нового и утешительного у Айлинбергера я для себя не нашёл, кроме, может быть, одной фразы Сартра: «Мы никогда не были такими свободными, как при немецкой оккупации» (с. 123). (Надо учитывать, правда, что это говорит человек, сначала проведший в немецком плену несколько месяцев, а потом уже вернувшийся на вольные хлеба в «свободный» Париж.)
.
Андрей Мягков, прозаик, литературный критик, редактор портала «ГодЛитературы.РФ»:
1. Выявлять тенденции — это всегда в некоторой степени натягивать сову на глобус. Но если всё-таки измываться над птичкой, я бы упаковал в слово «тенденция» попытки авторов продолжать говорить о настоящем — не уезжая при этом в мир аллегорий и тамиздата, а оставаясь в тревожно мерцающей зоне легального и всё ещё издаваемого в России. То есть не прятаться за антиутопическими экивоками, не превращать текст в обезличенную притчу, не обесцвечивать приметы времени — а, несмотря на обёртку из фантастического или неизбежную самоцензуру, так или иначе писать о том колючем, что за окном. Из таких попыток выделил бы «Кадавров» Алексея Поляринова, «Аптечку номер 4» Булата Ханова и, пожалуй, сборник «Скоро Москва» прошлогодней лицеистки Анны Шипиловой.
2. Всё те же «Кадавры». Плюс добавил бы к ним «Когда солнце погасло» Яня Лянькэ — не знаю насчёт значительности, но это отличный, красочный и мало на что похожий роман.
3. Никто не вспоминается.
.
Сергей Беляков, литературовед, прозаик, заместитель главного редактора журнала «Урал»:
Я сейчас работаю над книгой «Братья Катаевы», посвящённой Валентину Катаеву и Евгению Петрову. К тому же преподаю в университете. Поэтому у меня не хватает времени, чтобы читать новинки современной литературы. Я видел длинный список «Большой книги». Там много или новых, или совсем недавно появившихся имён. Но читать их книги я буду позже. Если эти новые имена чего-то стоят, то они не уйдут из литературы на следующий год. Очень надеюсь, что ко времени моего возвращения к делам современной словесности пройдёт мода на автофикшн и на «литературу травмы». Хочется читать что-то поинтереснее.
Однако не могу не сказать об одной новинке. В начале этого года произошло событие, которое, на мой взгляд, куда важнее литературных премий. Издательство «Водолей» выпустило новый перевод «Маснави-йе-Манави», знаменитой «Поэмы о скрытом смысле» Джелал-ад-Дина Руми. Руми — один из величайших поэтов не только мусульманского Востока, но и всей мировой литературы. Он жил в XIII веке, то есть его стихи чуть моложе нашего «Слова о полку Игореве». На русский язык Руми переводили, но частично, фрагментарно. Это иранская суфийская поэзия, которая в СССР, конечно же, не могла быть принята в полной мере. Книгу Руми даже называют «Кораном на персидском языке».
Я прочитал некоторые фрагменты «Поэмы о скрытом смысле» ещё в студенческие годы. Разумеется, это были забавные притчи: о том, как глухой приходил утешать больного, о том, как люди в тёмном помещении пытались понять, что представляет собою слон, и т.п. Кстати, историю о слоне читали многие, но часто не знают, что это написал Руми. Обычно говорят: «один восточный мудрец».
В 2007 году в Петербурге в издательстве «Петербургское Востоковедение» вышел филологический перевод «Маснави», подготовленный нашими учёными: Акимушкиным, Иоаннесяном, Нориком, Хисматулиной, Ястребовой. Но это великолепный подстрочник, который точно передаёт смысл, но не поэтическую силу оригинала. Сейчас появился первый полный поэтический перевод первого дафтара (тома) книги Руми. Всего будет шесть томов. Русское название — «Духовные двустишья». На зеленой обложке изображён танцующий дервиш. Автор перевода — Вера Жаркова. Она поэт, но, к сожалению, я почти ничего о ней не знаю. Зато, как только я открыл книгу, то увидел, что новый перевод не только полнее, но и, на мой взгляд, благозвучнее известных мне старых переводов.
Я с удивлением узнал, что, в отличие от филологического перевода «Поэмы о скрытом смысле», правительство Ирана никак не помогало изданию поэтического перевода. Не знаю, почему. На ютубе есть ролик об этом издании, подготовленный преподавателем фарси Ириной Абраменко. Там было 160 просмотров. Мой просмотр — 161-й.
Чтобы читать Руми, не обязательно быть мусульманином и суфием. Я же не суфий и не мусульманин. Можно читать «Маснави» как исторический источник, можно перейти на обычный, «профанный» уровень. Читать книгу как сборник увлекательных историй о персидских шахах, иудейских царях, визирях, наложницах, о мудрых зайцах, львах и даже попугаях.
Купец поехать в Хиндустан решил
и вот, когда он сборы завершил.
то щедро молвил челяди своей:
«Что привезти вам, молвите скорей?»
И каждый попросил, чего желал, —
всем обещанье милостивый дал.
Он к попугаю: «А тебе какой
привезть подарок из земли чужой?»
«Ты попугаев встретишь, — молвил тот, —
Скажи им, как твой попугай живёт.
Мол, некий попугай к вам устремлён,
но волей Рока в клетку заточён,
взывает к справедливости, поклон
передаёт, ждёт руководства он.
Мол, говорит: «Ужель мне здесь скорбеть
и от разлуки с вами умереть?
Добро ли, чтобы я в оковах чах,
а вы резвились в зелени, в ветвях?!»
.
Кирилл Ямщиков, прозаик, литературный критик:
1. Ничего, по правде говоря, эдакого. Уйма хороших переводов; мало жизни внутри самой литературы. Рутина.
2. Из ярких книг прошедшего полугодия могу назвать «Евротрэш» Кристиана Крахта (Ad Marginem), «Смерть пахнет сандалом» Мо Яня (Эксмо, Inspiria), «Невидимого человека» Ральфа Эллисона (Манн, Иванов, Фербер) и «В самое вот самое сюда» Александра Скидана (Издательство Ивана Лимбаха). Почти всё, как можно заметить, литература переводная, — да и контекст книги Скидана во многом ориентирован на общемировую печаль культуры. Кристиан Крахт для меня — писатель из былой эпохи, несчастный бонвиван, с травелогами которого я провёл свои «годы учения»; Мо Янь — и вовсе мастер, чьи романы — благо теперь они активно переводятся на русский, — исключительно важны для понимания текущих литературных процессов; о «Невидимом человеке» Ральфа Эллисона и вовсе нет смысла говорить подробно — это знаковый американский роман и важнейший документ эпохи. Наверное, я бы добавил к этому списку «Поляка» Джона Максвелла Кутси, вышедшего в декабре прошлого года, но это высказывание стало для меня разочарованием, а не радостью.
3. В прошлом году — благодаря проекту «Полёт разборов» — я открыл для себя стихи Ксении Ковшовой, поразительно, на мой взгляд, талантливого человека. Прорыв интонации, свежесть, дерзость. Прочёл её дебютный сборник «Лёгкие», отозвался восторженной рецензией и продолжаю упоминать стихи Ксении везде, где можно и где нельзя. Новые тексты, этого года, ничуть не слабее. «Беспрекословно русские кресты, / как белые февральские берёзы» — вот это всё, да. Изумительные строки.
Крутейшая подборка Александра Кушнера в мартовском «Знамени». Вообще — очень много настоящей поэзии. Те же «Четыре стихотворения» Сергея Гандлевского в следующем, апрельском номере. Читаю и радуюсь.
.
Ольга Новикова, прозаик, редактор отдела прозы журнала «Новый мир»:
1. Говорим только о литературе. Важно, что выходят толстые литературные журналы, что продолжаются проекты АСПИРа, мастер-классы «Пишем на крыше» и другие; премиальные процессы дополнились возродившейся после 12-летнего перерыва Русской премией…
2. Скажу, на что обратила внимание. Дмитрий Данилов в новой пьесе «Стоики», в мае поставленной МХТ им. А. П. Чехова (выходит в июньском номере журнала «Новый мир»), даёт умную живую схему современной жизни. Анна Матвеева в мае выпустила второй том «Картинных девушек», посвящённый судьбам муз и натурщиц художников от Веласкеса до Анатолия Зверева. Очень увлекающее чтение.
3. В этом полугодии в редакции Елены Шубиной вышла интересная книга молодого писателя Нади Алексеевой «Полунощница» (была напечатана в «Новом мире» — №№7, 8, 2023). Второй роман не всегда получается, но новый роман Нины «Белград» (будет напечатан в «Новом мире» в этом году в №№ 9,10), кажется, оказался удачным. В нём современность показана через призму отношений А. Чехова с О. Книппер.
.
Денис Драгунский, прозаик, журналист, драматург:
1. Я не могу точно располагать тенденции во времени — возможно, у меня запоздалая реакция. Но я и не претендую на объективность. Мне показалось, что набрало силу течение, которое для себя обозначил как «сверхновая искренность» (в отличие от старинной «новой искренности» 1980-х). Увеличивается поток «автофикшена». Ужасный термин, кстати. Такой, что ли, маркетинговый втюхон. Типичный диалог: «Что это за чепуха?» «Ты просто не понимаешь! Это автофикшен!» Потому что никто не назовёт автофикшеном «Детство. Отрочество. Юность» Толстого, «Воспоминания эготиста» Стендаля или бунинскую «Жизнь Арсеньева».
Иногда кажется, что тут виновата критика. Редко встречается статья, где разбирают сюжет, достоверность, образы, язык, метафоры, аллюзии, влияния. Отзывы на книгу чаще бывают тематическими, в совершенно советском стиле: «Роман посвящен повышению урожайности зерновых (виноват, преодолению травмы токсичных родителей)». А ещё чаще — рекламно-эмоциональными: «Потрясающая по искренности книга. Автор искренне описывает первый опыт мастурбации в туалете пионерлагеря»!»; «Искренне описанная ненависть к подругам, матери и отцу»; «Невероятная искренность рассказа о пересдачах по физике в восьмом классе и о лапаньях со стороны физика и физрука». Такая критика опасна в смысле соблазнения юных талантов. «Главное ведь — искренность!» — поняли они и стали конвейером выдавать свои травмы, синяки и царапины, запахи и пятна, грязные ноги и пр. и пр. Разумеется, всё это может быть в книге (сам люблю!) — но должно быть хорошо написано. В этом различении «хорошо написано» и «плохо написано» и состоит задача критики. Вернее, состояла когда-то. Иногда кажется, что «искренность автофикшена» стала товаром на продажу, как в 1950-1970е — партийность и народность, а в 1980-1990-е — разоблачение советских кошмаров, и вечный гламур дамских романов.
2. Однако не всё так ужасно, как я только что говорил! Я почему-то больше люблю то, что пишут женщины. Остерегусь говорить о «значительных книгах» — значение книг выясняется нескоро. Но есть книги интересные. Например, дебютный роман Марии Лебедевой «Там темно». «Юркие люди» Анны Лужбиной — мне кажется, психоаналитическое образование и опыт практического психолога помогают ей писать. Честно говоря, я не поклонник триллеров, но роман Яны Вагнер «Туннель» получился просто отличный; особенно приятно, что он сочинён в давней традиции «герметичного триллера» (начиная со знаменитого «Потопа» Юхана Бергера, 1908).
3. Об интересных авторах я уже сказал. А в который раз удивил меня Леонид Юзефович своим романом «Поход на Бар-Хото»: прекрасный текст, умный, точный, великолепно задуманный и сделанный.
.
Шевкет Кешфидинов, прозаик, литературный критик, главный редактор сетевого издания «Культурная Хроника»:
1. Тенденций, о которых мы ещё не говорили, я пока не обнаружил. Может, плохо присматриваюсь? Из событий, которые требуют особого разговора, наверное, стоит назвать закрытие журнала «Новая Юность». Редколлегия популярно объяснила своё решение. Смириться сложно. Остаётся только принять.
Что касается новых имён, то тут обращу ваше внимание на дебютантов: Веру Сороку и Анну Шипилову. У первой вышел роман в рассказах под названием «Питерские монстры». Если хочется захватывающей истории в знакомых реалиях на границе с миром ирреальным, то вам сюда. Анна Шипилова дебютировала сборником рассказов «Скоро Москва». Покривлю душой, если скажу, что всё понравилось, но определённо буду ждать следующих книг этого автора. И вы ждите.
2. «Нина Берберова: известная и неизвестная». Может, я последний прочел эту монографию Ирины Винокуровой, но, на мой взгляд, эта книга стоит упоминания в текущем полугодии и последующих. Необыкновенно увлекательно, профессионально, красиво издано. Мне кажется, эта книга — пример того, как должен работать уважающий себя исследователь. Простой читатель найдет в книге не только подробный жизненный и творческий путь одной из самых интересных представительниц эпохи Серебряного века, но и, возможно, ответы на вопросы, которые перед всеми нами ставит сегодняшняя реальность.
«Оттепель как неповиновение» Сергея Чупринина. Здесь читателю предложена хроника центральных культурных событий оттепельной поры сквозь призму её легендарных участников — Пастернака, Твардовского, Евтушенко и многих других. Мне кажется очень важным проследить, как в предыдущие эпохи в людях искусства не смогли погасить дух сопротивления.
3. Кто удивил? Саша Николаенко. Лауреат премий «Русский Букер» и «Ясная Поляна», известная сложными романами, где философская мысль зачастую превалирует над интригой, вдруг издала сборник сказок. Главные герои — медведь и ёжик. Вышло очень обаятельно, и снова про жизнь и вечные темы. И, главное, с чувством надежды.
.
Вадим Муратханов, поэт, прозаик, соредактор журнала «Интерпоэзия»:
1. Первое полугодие 2024-го прошло у меня под знаком «Лицея». Читая в качестве эксперта стихи соискателей, пришёл к выводу, что молодые поэты стали быстрее взрослеть. Даже при недостатке мастерства они склонны не к «пробе пера» и формальным экспериментам, а к серьёзному разговору о среде, в которой сформировались, и о воздухе, которым пропитано наше время. Нередко они рассказывают историю — свою собственную, своей семьи, своего рода. Эпический элемент в стихах «лицеистов», присущий в большей степени прозе, существенно дополняет их лирику, заставляя вспомнить о «новом эпосе». Они словно выполняют — подчас неосознанно — миссию, которое время возлагает сейчас на культуру: сохранение связи времён, преемственности поколений и наработанного предшественниками наследия.
2. Возможно, я упускаю что-то из новинок, до которых пока не дошли руки, но из того, что успел прочесть, наибольшее впечатление произвели книги Александра Переверзина и Александра Правикова — «Ежедневная пропасть» (Ростов-на-Дону: Prosodia, 2024) и «Бульдог судьбы» (М.: Синяя гора, 2024). В том и другом случае мы имеем дело с поэтами, редко издающимися в книжном формате: для Переверзина новая книга третья по счёту, для Правикова — вторая. Это не столько творческий отчёт за отдельный период, сколько дополнение корпуса произведений, что подчёркивается биографией: авторы выстрелили новыми книгами к своим полувековым юбилеям. В обеих книгах ощутима рефлексия по поводу изменившейся атмосферы последних лет, когда слова и понятия обретают новые значения и окраску. Это вызывает эффект остранения по отношению к привычным и, казалось бы, незыблемым смыслам и заставляет авторов искать новые духовные точки опоры в изменившемся пространстве.
Интересно было проштудировать и избранное Александра Межирова — «Теснина» (М.: Эксмо, 2023). Межиров — яркий пример сохранения собственного голоса, творческого самостояния и нерастворения в «шуме времени». При этом поэт на протяжении большей части жизни не уходил в маргиналы и андеграунд, оставаясь значимой фигурой в литературной жизни своей эпохи.
3. Удивили несколько неизвестных или малоизвестных до сей поры «лицеистов» на редкость глубокими, тонкими и зрелыми стихами — в частности, Майка Лунёвская, Агнесса Перлова, Леонид Негматов. Мне думается, мы услышим об этих поэтах ещё не раз.
.
Андрей Фамицкий, поэт, главный редактор портала Textura:
1. Про войну мы не говорим? Ужасающие смерти Льва Рубинштейна и Алексея Кубрика. Тенденция не тенденция, но ощущение, будто в литературной столице многие устали друг от друга. Во-первых, люди разобщены, разделены. Во-вторых, стать интересным многим можно — если ты предстаёшь инкогнито (Фёдор Терентьев; проект «Никако Ты Писака»).
2. С честью называю: Андрей Баранов, «Между прошлым»; Михаил Гундарин и Владимир Буев, «Эхо»; Михаил Гундарин, «Непоправимый день»; Константин Матросов, «Мы и камни»; Александр Правиков, «Бульдог судьбы»; Александр Правиков, «Чужие мои стихи»; Елена Севрюгина, «О стихах и стихиях»; Роман Смирнов, «Фрагмент облака»; Клементина Ширшова, «Страшный человек»; Клементина Ширшова, «Тёмные материи».
3. Открыл для себя поэта Данила Файзова.
.
Кирилл Анкудинов, доцент кафедры литературы и массовых коммуникаций Адыгейского государственного университета:
1. Ничем не запомнилось. Текущую литературу перестали обсуждать везде. Отделы критики в литературных журналах превратились в отделы литературоведения. Литжурналы «либерального стана» занялись архивистикой, литжурналы «патриотического стана» освещают геологию или конспирологию. Скучные воспоминания и бытописания заполняют издания обоих станов. Илья Кочергин («Запасной выход»; «Новый мир», № 3) вчистую проиграл Джеральду Дарреллу, писавшему на те же темы, но без самолюбования. В отношении только что прочитанного «юмористического монолога неизвестного, обращённого к другу» Александра Давыдова «Обнажённая душа» («Знамя», № 4) могу сказать только то, что Тургенев именовал такие явления — «субстанциальный пирог». Ничего юмористического тут нет и в помине.
В поэзии отмечаю повсеместное вытеснение верлибра раёшником. Но кому это сейчас интересно?
Качество литературной критики снижается с каждым полугодием.
2. Книжные магазины ничем не радуют меня. Из больших произведений, которые станут книгами, отмечу добрым словом роман Александра Мелихова «Испепелённый» («Знамя», № 1-2).
3. Стоит обратить внимание на молодую майкопскую поэтессу Ксению Борисову. Из прославленных авторов меня не удивил никто.
.
