Человек живёт мгновениями, в сумме дающими бесконечность; правда, если просто изучать записи актов гражданского состояния — получается, что только от рождения до смерти. Ольга Андреева угадывает тонкие связи, ей удается чувствовать биения мира, и не только мира видимого. Похоже, мы все живём сразу в нескольких плоскостях, но по привычке усредняем путь, сводим к унылой линии, и это угнетает. «Может, забиться щенком в самый дальний вагон / третьего класса? Не трогайте, не тормошите…». Да нет, не всё так беспросветно. Вот, «…Пушкин / опять воссоздался … улыбнулся но ближе / не стал подходить улетел», что ж, ему виднее, и всё таки-таки — улыбнулся. Конечно, ничего не изменишь, не вернёшь. Но надо жить, это потом уже никуда не денешься, всё неумолимо и безвозвратно, «…только птичьи стаи / хороводом / разноголосым / ломанутся к звёздам. / Вот так и души…».
Михаил Квадратов
Ольга Андреева — автор восьми поэтических сборников. Стихи опубликованы в журналах «Новый мир», «Эмигрантская лира», «Нева», «Формаслов», Prosodia, «Южное сияние», «День и ночь», «Плавучий мост», «Дети Ра», «Новая Юность», «Крещатик», «Зинзивер», «Аргамак», «Ковчег» и др. Лауреат конкурса «45 калибр» (2013, 2015). Дипломант Тютчевского конкурса (2013). Финалист Прокошинской премии (2014), дипломант конкурса «Русский Гофман» 2019 и 2020 года. Лауреат интернет-конкурса «Эмигрантская лира» 2019 и 2021 г., диплом конкурса «Антоновка 40+» в 2020 году. Член жюри конкурсов «Провинция у моря» (2016) и «45 калибр» (2017—2021), Праймериз к Турниру поэтов (2020—2021) и других. Проза публиковалась в «Неве», в журнале Юрия Кувалдина «Наша улица» и в «Поэтограде» Евгения Степанова. Живёт в Ростове-на-Дону.
Ольга Андреева // Дофевральское
***
в Шереметьево Пушкин
опять воссоздался из стрел
нисходящих потоков
из дружной лучей эскадрильи
улыбнулся но ближе
не стал подходить улетел
самолётом Победа
оставили белые крылья
несгораемый след
и укутавшись в клетчатый плед
он глядит с облаков
снисходительно на верлибристов
актуальщиков и феминисток
а что двести лет да хоть триста
интертексту романтика
паче того фаталиста
полтора километра дистанции
внятный ответ
***
А из космоса реки похожи на вены
и артерии. Дышит иллюзия тверди,
на которой и мы все похожи, наверно,
в двадцать первом году двадцать первого века.
Мы квадратики в зуме, мы глазки над маской,
с одинаковым временем полураспада,
окопались в своих огородах бумажных,
всё забыли, весло называем лопатой.
Опечатка в прогнозе — гроза, а не проза…
Мы по праву рожденья во всём виноваты.
И звучат доминантовым знаком вопроса
всё слышней отдалённых зарниц аффрикаты.
***
паук поймал локально в сеть
два блика в облаках
и с оловом сплавляя медь
спустился с потолка
в неоперившийся ковыль
черновика двора
упрятал свой геотекстиль
взрослеть и обмирать
и не спадает епанча
с покатого плеча
но лига дикого плюща
манит в неровен час
а стыдно только в первый раз
гляди ещё свежа
остекленевшая дыра
восьмого этажа
где окна прорезной резьбы
и племенной арбуз
но там пасётся чёрный бык
и я его боюсь
***
Вот так и небо рухнет Нотр-Дамом,
навершием его,
вот так и солнце,
как те часы,
скукожится, сорвётся
к ногам молящих —
только поздно, поздно…
Египетский кораблик-оригами
в верховья Нила
больше не вернётся,
а только птичьи стаи
хороводом
разноголосым
ломанутся к звёздам.
Вот так и души…
Гулкий резонатор
услышит и усилит —
и не надо
математической модели ада
на языках паскаль, алгол и ада,
и не пройдёт —
найти укрыться нишу,
прикинуться —
не вижу и не слышу,
дождаться, что само, авось,
окстится,
одумается
и развоплотится.
***
На возрастающей луне
явилась я на свет
давным-давно в одной стране,
которой больше нет.
нарисовалась — не сотрёшь,
пока не лопнет трос,
смягчает мышечную дрожь
камыш моих волос.
Я чувствую себя легко,
как острый карандаш,
скользящий по листу строкой,
спешащий ухватить
(мы ж тише хода облаков,
но бронепоезд наш
мятежный, просит, рвётся в бой
с запасного пути).
Сквозной лирический герой
порой не так уж врёт,
но мир вымарывает мой
корявый перевод.
***
Неугомонность вокзала похожа на жизнь —
ладно хоть так, хоть какой-то глоток кислорода —
пусть из подушки. Хоть кто-то отсюда сбежит,
я прослежу, как он сеткой минут дорожит,
как ему ветер причёску ерошит у входа.
Может, забиться щенком в самый дальний вагон
третьего класса? Не трогайте, не тормошите…
Вдруг в перестуке колёс померещится горн,
дальше — орган, и как в детстве — оркестр разрешится
свежестью трав и росой на берёзах — владей
целой планетой, природе своей не переча,
с невозмутимостью цапли, стоящей в воде,
с незамутнённостью зеркала узенькой речки.
Что ты всё время бормочешь? Не любишь весну?
Чтоб не любить, знаешь, много ума и не надо,
не удивил. Камыши по глазам полоснут,
ржавым ведром прогремит за окном эстакада,
станция… мал мала меньше — дома, гаражи,
остановились — конечно, напротив сортира…
Бегство — наивно. Но как излечить, подскажи,
стойкое тихое бешенство к этому миру?
***
Мир, надёжный и прочный
вмиг становится зыбким.
Расступается почва,
уползает улыбка.
Очевидное — ложно.
По прямой — не короче.
Несусветное — можно.
День — обманчивей ночи.
Всё наглядно и плоско —
без надежды на чудо.
И реакция мозга —
да беги же отсюда!
