-
Чем запомнился Вам прошедший год? Какие события, имена, тенденции оказались важнейшими в этот период?
-
Назовите несколько самых значительных книг прошедшего года (поэзия, проза, нон-фикшн).
-
Появились ли на горизонте в этот период интересные авторы, на которых стоит обратить внимание? Удивил ли кто-то из уже известных неожиданными открытиями?
-
Как, по Вашим ощущениям, пандемия повлияла на литературный процесс и собственно на Ваш писательский опыт? Скажите несколько слов о Ваших прогнозах в отношении литературного будущего, обусловленных нынешней ситуацией.
На вопросы отвечают:
Дмитрий БАВИЛЬСКИЙ — прозаик, литературный и музыкальный критик, эссеист;
Сергей БЕЛЯКОВ — литературный критик, историк, заместитель главного редактора журнала «Урал»;
Олег ДЕМИДОВ — поэт, критик, преподаватель русского языка и литературы Лицея НИУ ВШЭ;
Мария ГАЛИНА — поэт, прозаик, литературный критик, редактор отдела критики и публицистики журнала «Новый мир»;
Владислав ТОЛСТОВ — книжный блогер, журналист, обозреватель, автор блога «Читатель Толстов»;
Андрей ВАСИЛЕВСКИЙ — поэт, главный редактор журнала «Новый мир».
Ответы Ирины РОДНЯНСКОЙ, Анатолия КОРОЛЕВА, Ольги БУГОСЛАВСКОЙ, Кирилла АНКУДИНОВА, Александра МАРКОВА и других респондентов читайте во второй части опроса.
Дмитрий БАВИЛЬСКИЙ:
1. Массовое книгоиздание и высокая литература расходятся все дальше, и дальше, и дальше. Иногда начинает казаться, что им уже не сойтись никогда, как вдруг выходят книги исключительного качества. Чаще всего почему-то переводные.
Так, среди высококачественных переводов второй половины этого года важно отметить сборник малой прозы классика современной венгерской литературы Петера Надаша — «Издательство Ивана Лимбаха» выпустило его в переводах Вячеслава Середы, а также перевод Владимиром Лукьянчуком с итальянского, совсем свежего, можно сказать, актуального романа «Колибри» Сандро Веронези, изданного «ЭКСМО» в аутентичной обложке. Также важно упомянуть, что впервые по-русски вышло издание полного текста книги Бальдассаре Кастильоне «Придворный», почти половину тысячелетия интриговавшей читателей не менее «Опытов» Мишеля Монтеня (травелоги которого тоже ведь впервые вышли по-русски, причем в двух разных переводах одновременно). «КоЛибри» выпускает ренессансный трактат Кастильоне в переводе Петра Епифанова.
Еще хочется упомянуть отдельные (!) переводные книги «Азбуки» по искусству, где удачный текст сочетается с превосходным подбором иллюстраций, из-за чего такие издания начинают проходить по ведомству «подарочных» и «тяжелых» (в смысле «толстых», объемных), как бы предназначенных в основном для любования. Тогда как тексты в них не менее изысканны, чем репродукции. Тот случай, когда «тяжелая артиллерия» издательских монстров оправдывается трудоемкостью вложений в качество редактуры и перевода, а также работой с авторскими правами и качественным цветоделением.
Я имею в виду, например, повествование «Глаза Рембрандта» Саймона Шама в переводе Веры Ахтырской, где биография великого голландца дана, во-первых, «на фоне эпохи», во-вторых, соседствует с биографией великого фламандского живописца Питера Пауля Рубенса.
А еще большое удовольствие я получил от биографического повествования «Ренуар: Частная жизнь» Барбары Эрлих-Уайт в переводе Александры Глебовской.
2. Нынешний год богат на публикации странной, ни на что не похожей прозы. Большого внимания она не сыскала, в который раз обеспечив тылы и фундаменты коммерческому книгоизданию, зато порадовала немногочисленных знатоков, знающих, где можно подлинной литературой разжиться. Как где? Разумеется, в толстых журналах.
Сильно, как в старые, добрые времена, меня растрогал роман Нины Горлановой «Светотень» («Знамя», 2021, №7), где она в режиме хорошо темперированного клавира вновь пробегается по основным темам своего творчества, составляя коллаж из дневниковых записей и реальных событий, устных слов и литературных фрагментов, постоянно перетекающих друг в друга. За ночь прочитал: оторвался, когда уже светало: Горланова, составившая свою технологию из «записок на манжетах» (бумажками с буквами у нее наволоки набиты), как теперь становится очевидным, была (вместе с постоянным своим соавтором Вячеславом Букуром) первопроходцем жанра «автофикшн», причем задолго до Зебальдов и Кнаусгоров.
В «Волге» (№1, 2021) я бы предложил найти роман Владимира Шапко «Настольная памятка по редактированию замужних женщин и книг», главный герой которого — редактор с литинститутским прошлым Глеб Яшумов.
В «Новом мире» (№8, 2021) обратила внимание «сентиментальная повесть» с ключом Александра Мелихова «Жизнеописание Мишеля Z», в центре которой — реально существовавший, знаменитый писатель ХХ века, поданный как частное лицо. Ну, то есть, понимаешь, что это Зощенко, но не сразу. Из-за чего, правда, не успокаиваешься, но продолжаешь читать дальше, как, например, и «Синий цвет вечности» Бориса Голлера («Звезда», №7, 2021), роман о последних месяцах Лермонтова.
Для полноты картины и извлечения незабываемых художественных впечатлений см. также «Пьяный полицейский. История из русской смерти» Антона Ботева («Волга», № 7, 2021), роман «Рыбья морда» Бориса Телкова («Урал» № 7, 2021), а также еще более странное повествование Вионора Меретукова «Млечный путь» («Урал», № 10, 2021), публикация которого еще не окончена и я с нетерпением жду второй порции (обещана в ноябрьском номере журнала).
Безусловной поэтической книгой года для меня стало «итоговое» (на сегодняшний момент, то есть, разумеется, «промежуточно итоговое») избранное Глеба Шульпякова «Белый человек», вышедшее в издательстве «Время» с добавлением новых пьес, весьма изысканных и особенно изощренных. Обманчиво простых.
Пытаясь как-то разобраться в поэтическом изобилии современной поэзии, внезапно осознал, что актуальные тексты делятся для меня на антропоморфные (человекоподобные) и все остальные — словно бы сгенерированные ИИ (искусственным разумом) из всевозможных языковых обломков. И для того, в том числе, чтобы сойти, в своих проявлениях за живого человека. Причем особой зависимости от формальных признаков, так как рифма — это, конечно, важный признак антропоморфности (того, как человек сопрягает различные слова, вкладывая в сочетание подобий массу эмоций — от иронии до отчаянья), но не главный: можно сделать отдельную антологию человеколюбивых верлибров и белых стихов, хотя, конечно, расчеловеченные тексты, чаще всего, лишены признаков прилежания и усердия. Гораздо важнее — гуманизм, прямой или подспудный, проявляющийся в теплоте, в «ламповости», в приверженности к общечеловеческим ценностям «старой этики», хотя, конечно, этика не бывает «старой» или «новой», она просто либо есть, либо на ее месте выросла капуста. Так вот, собрание сочинений Шульпякова, набранное из четырех книг + самое новое — это и есть интересный пример медленно и правильно сгущающейся человечности, осознания ценности любой жизни, раз уж (хочется напомнить определение гуманизма, если кто забыл) именно человек — мера вообще всего. В том числе и поэзии тоже.
На противоположном полюсе здесь — стихи, которые ощущают себя частью «современного искусства», постконцептуальные словесные инсталляции, мера в которых отсутствует. В том числе и композиционная (Шульпяков — как раз мастер филигранной формальной выделки, аутентичного хенд-мейда), когда текстовка может быть оборвана когда угодно или же продолжена с любого места. Но мне важно, что, несмотря ни на какие моды, каждый год появляются отчетливо антропоморфные, теплые сборники, вроде дебютной книги моего земляка Ростислава Ярцева «Нерасторопный праздник» («ЛитГост»), где старомодна не форма, но именно что хрупкий, хотя и последовательно неизбывный экзистенциальный подход.
Если прошлый год, благодаря публикациям Сергея Ушакина в «Кабинетном ученом» текстов Бориса Эйхенбаума, можно было назвать «годом опоязовцев», то нынешний можно вполне обозначить «годом Проппа». Труды его, «Морфология волшебной сказки» и «Исторические корни волшебной сказки», появились едва ли не одновременно в самых разных издательствах, например, в «Рипол-Классик» и в «Азбуке», где главные монографии Проппа переизданы, в том числе и в массовой серии покетбуков.
Однако главный актуальный нон-фикшн 2021 года для меня — это все-таки «Библионавтика», монументальный сборник Ольги Балла, о котором я говорил в обзоре первого полугодия, а также интеллектуальная биография Иммануила Канта, написанная Манфредом Кюном (переведенная Анной Васильевой под научной редакцией Кирилла Чепурина, и сразу видно, что работа тут выполнена громадная) выпущенная издательским домом «Дело», и еще крайне странная (и, между прочим, идеально практически изданная Ильей Беренштейном) книга «Снег Мариенбурга» Григория Злотина — описания несуществующего города, выполненные в самых разных жанрах (книга Злотина «замаскирована» под «документы и сопутствующие материалы из архивного фонда барона Нольде»), от беллетристики до виршей.
Все это фантасмагорирует, кипит и пенится, дополненное графикой Петра Перевезенцева, картами и «архивными фотографиями», вклейками и всяческими типографскими бонусами, чтобы мистификация, демонстративно исполненная вне всяких правил и канонов, отсылая, одновременно, например, к Набокову и к Зебальду (отчасти это похоже на классику мокьюментари — псевдодокументальных фильмов) могла быть прочитана как угодно и про что угодно.
Впрочем, и тут «Снег Мариенбурга» идет против всех обычных правил, в приложении, напечатанном набекрень, предлагая круглый стол с участием издателя, авторов (текста и графики), а также статусных филологов, предложивших собственное толкование этого опуса. Чтобы уж точно, семерых одним ударом и всем сестрам — по серьгам. Странный, неформатный проект, вызывающий подозрительное беспокойство.
Таким же важным жизненным проектом мимо сразу всех стульев является жанрово-дискурсивный кентавр, уже много лет разрабатываемый Юлией Кокошко в Екатеринбурге. Обожаю гипнотическое состояние, куда впадаешь после того, как восприятие устает цепляться за сверхплотные точености Кокошко — и отпадает куда-то в сторону. Тем не менее, продолжая скользить по тексту и вместе с ним.
Как Кокошко плетет эти свои виршеобразные кружева и сгустки прозы, понятно все менее. Вчера даже разыскал на сайте «Топос» (он еще обновляется!!!) древнюю статью Константина Мамаева о Кокошко, но яснее не стало. Издательство «Кабинетный ученый» выпустило в этом году вот уже, между прочим, пятый (причем два из них издательство проводит по ведомству «прозы», а три записывает в «поэзию») сборник Юлии — «Начертания города Мимо» (2021).
Внимание, викторина! По названиям сборников Кокошко, вышедших в «Кабинетном ученом», распределите, к каким из разделов издательского каталога они относятся. «Сумерки, милый молочник» (2018), «Под мостом и над мостом» (2016), «За мной следят дым и песок» (2016), «Совершенные лжесвидетельства» (2016), «Радио над местечком. Неполные Радости» (2019), ну и «Начертания города Мимо» (2021), конечно же. Прекрасно, что в Екатеринбурге есть издательство, опекающее свое собственное национальное достояние. Глядишь, еще и монументального избранного дождемся. Чтоб увидеть уникальный метод Кокошко в развитии.
3. Упомянутые выше Григорий Злотин и Ростислав Ярцев.
4. Времени у нас все меньше, а соблазнов (гаджетов, медиумов) — все больше. Тиражи падают, круг читателей сужается. Книги существуют по остаточному принципу. Люди не живут, но выживают, то есть пользуются самым необходимым, отказываясь от любых форм избытка (в том числе и медийного потребления). Это значит, что читают все меньше и меньше, ибо чтение — задел на будущее: ведь чтение это и лучшее учение и оптимальный, максимально экологический отдых, и самое что ни на есть чувственное наслаждение, помогающее вернуть себя в форму (да-да, и психологическую тоже).
Потребители не тупеют, но перестраиваются, диверсифицируются. Спорить с этим бесполезно, смиряться тоже. Кажется, оптимальнее всего обустраиваться внутри кризисной данности и искать здесь возможные плюсы.
Все равно наш Родос здесь и другого не будет. В конце концов, работа с гордыней никогда никому не мешала, а литература, отпущенная на вольные хлеба, возвращается сторицей — как любой из процессов, забытых коммерцией и многочисленными несвободами.
Литература ведь как футбол — в неволе обречена на проигрыш и выбывание из высшей лиги. И, раз уж впереди нам в отечестве нашем не светит ничего хорошего, нужно уметь окапываться внутри этих окопов и разделительных траншей. Это, впрочем, касается не только творческих практик, но и быта, хотя, конечно, для обустройства зон внутренней свободы лучше литературы пока еще ничего не придумано.
Сергей БЕЛЯКОВ:
1. Я бы хотел объединить первый и второй вопросы, ведь главные события в литературном мире — это хорошие книги.
2. Прежде всего назову биографию Николая Лескова, над которой много лет работала Майя Кучерская. Это событие не только литературной, но и научной жизни. Начался этот год для меня книгой Виктора Ремизова «Вечная мерзлота». Это одна из самых значительных книг 2021 года. Настоящий русский роман: без стеба, без надоевших литературных игр, без экспериментов, которые кажутся интересными и смелыми одним лишь авторам. Нет, настоящая русская книга. В «старом стиле», от которого мы успели отвыкнуть. При этом смелая. В наши дни, в разгар ползучей ресталинизации, написать такую книгу уже поступок. Тем приятнее несомненный успех «Вечной мерзлоты» у читателя.
Еще одно событие — выход коллективной монографии «История литературы Урала. XIX век». Два огромных тома, над которыми работали 58 авторов и несколько редакторов. Книга необычайно информативная, при этом многие статьи еще и хорошо написаны, что не так часто встречается в научных исследованиях. Над некоторыми главами скучал, зато другие читал с интересом и удовольствием. Перед читателем открывается литературный мир, но очень необычный, где башкирские поэты пишут касыды и газели, подражая средневековым арабским поэтам, а русские писатели ориентируются на столичные литературные журналы. Шевченко и ссыльные польские писатели погружаются в совсем другую реальность… Словом, картина необычайно пестрая, интересная, как азиатский ковер, которые привозили на Урал из Хивы, Бухары или далекой Персии.
Евгений Водолазкин выпустил в начале года, наверное, свою самую добрую книгу, что удивительно, ведь избрал, точнее, изобрел новый вид романа — «роман-летопись». А летопись, как правило, полна описаний кровавых событий прошлого. И «Оправдание Острова» вроде бы не исключение, но Водолазкин прозаик такого уровня, что и невозможное делает возможным.
Про «Сад» Марины Степновой (как хорошо она пишет!), «Филэллина» Леонида Юзефовича надо говорить особо. Мимо этих книг нельзя пройти, но сейчас скажу только пару слов о романе Юзефовича. Читая очень хорошую книгу Леонида Абрамовича, я все же мечтал: как бы здорово, если бы он написал о том времени не только роман, но и художественно-документальное исследование. Эпоха дает преобильный материал для этого. Соскучился по его документалистике.
Александра Николаенко написала прелестную книгу рассказов «Жили люди как всегда». Это писатель, которым все мы еще будем гордиться как настоящим сокровищем.
А вот до книг другого моего любимого автора, Евгении Некрасовой, никак не могу добраться. А ведь надо прочитать и ее роман (или повесть?) «Кожа», и новую книгу «Домовая любовь». Надеюсь, чтение не разочарует. Так уж получается, что интересных книг и журнальных публикаций выходит больше, чем успеваешь прочитать. В моем «списке ожидания» «Сады Виверны» Юрия Буйды, «Этот берег» Андрея Дмитриева, повесть Марианны Ионовой «Рюбецаль», роман Олега Ермакова «По дороге в Вержавск». Так что события это или нет, я пока не знаю.
3. Я бы назвал Александра Пелевина, который, правда, дебютировал еще несколько лет назад. Но на этот раз его роман «Покров-17» получил премию «Национальный бестселлер». Полагаю, вполне заслуженно. Открытием для меня стала изысканная проза Наталии Гиляровой (ее книга «Финтифля» номинировалась на «Национальный бестселлер»). Сильное впечатление оставил небольшой сборник рассказов Татьяны Моисеевой «На краю».
4. Я могу сказать только о собственном опыте. Мне пандемия, конечно, помогла. Давно у меня не было столько времени, которое можно потратить на работу над новой книгой. Можно было целыми днями не выходить на улицу, сидеть и читать, писать. Очень хорошо дисциплинирует. Редкие поездки в Москву (для работы в архивах и участия в конгрессе Фонда Достоевского) были праздниками.
Олег ДЕМИДОВ:
1. Весну и лето я потратил на составление и комментирование полного собрания стихотворений Эдуарда Лимонова. Захар Прилепин начал этим заниматься лет 10-15 назад, а в этом году присоединились мы с Алексеем Колобродовым. Работа готова. Уже в издательстве. Относительно скоро выйдет первый том. За ним последуют еще три. Думали успеть к ярмарке Non–Fiction, но не получилось. Главное, чтоб все вышло.
На этом мы не остановимся и продолжим работу с наследием Лимонова. Кое-какие планы уже есть. Осталось приступить к их реализации.
Летом же открылся «Бункер на Лубянке» — новое арт-пространство с книжным магазином «Автограф» (какая-то часть книг там действительно с автографами авторов) и редакция интернет-портала «Ваши новости». Там уже прошел целый ряд литературных и музыкальных вечеров. Эта площадка, надеюсь, со временем станет самой передовой. Последнее крупное событие, что там произошло, — поэтический вечер Игоря Караулова и художественная выставка его дочери-художницы Софьи.
Осень прошла в фестивалях во Владивостоке («Литература Тихоокеанской России») и Владикавказе («Имени Гайто Газданова»), а также на Хуторе в рамках литературной мастерской Захара Прилепина. Эти мероприятия дали возможность познакомиться с коллегами и разглядеть ряд молодых дарований. Должны в ближайшие годы прозвучать имена Марии Ереминой, Анны Чухлебовой и Александры Максимовой. И это как минимум.
Случилось долгожданное: Герман Садулаев получил премию «Ясная Поляна». Прекрасный прозаик, который долгое время оставался незамеченным. У него был читатель, было признание коллег и критиков, а теперь есть еще и первая большая премия. Это, безусловно, радует. Получил он ее за книгу «Готские письма». Но у Садулаева есть и вторая книга этого года — «Земля — воздух — небо», которая тоже, уверен, удостоится новых наград и премий.
Главное открытие лично для меня — Вадим Месяц. Но не как отличный поэт или прозаик (это и так было ясно), а как музыкант. Наблюдал его пение в разных обстоятельствах и нахожусь под большим впечатлением. Если он запишет альбом, это будет грандиозное событие!
Если говорить о тенденциях, то, мне кажется, в обществе созрел запрос на осмысление литературы начала XXI века. Что было, какие возникли имена, какие появились направления, как изменилась русская литература? Филологи-то более-менее знают, а вот массовый читатель — нет. Сейчас готовится сборник Алексея Колобродова — как раз-таки о главных книгах последних тридцати лет (он должна выйти в «Книжной полке Вадима Левенталя»). А что это за книги и какой подход у Колобродова, можно ознакомиться по ссылке, где как раз-таки одно из выступлений в «Бункере на Лубянке».
2. Я, как и прежде, скажу, что выбирать «самую значительную» книгу невозможно. Критик всегда выглядит ужасающе и монструозно. Или глупо. А автор книги вынужден краснеть и робко-робко заявлять в соцсетях: «Вот-с, и меня заметили…». Нет, обойдемся без этого. Да и как там было у Мандельштама? Не сравнивай: живущий несравним. Лучше дать несколько заметных или значительных (кому как удобнее) книг в каждой категории.
Поэзия: «День Святого Валентина» Игоря Караулова, «Костяная рука» Андрея Добрынина, «Красное, черное, белое и нечто совершенно иное» Александра Пелевина, «Сегодня» Анны Долгаревой, антология нижегородской поэзии, «Фигуры речи» Владимира Безденежных, Дениса Липатова и Дмитрия Ларионова, «Калимэра» Андрея Коровина, «Пани Малгожата» Вадима Месяца, «Держать слово» Марины Кулаковой.
Non–Fiction: комментированное издание губановской «Полины», подготовленное Андреем Журбиным; сборник «Степан Разин в народном творчестве, искусстве и литературе», подготовленный Захаром Прилепиным; «Сергей Довлатов. Остановка на местности» Максима Гуреева; «Дальний Восток. Иероглиф пространства» и «Литературные первопроходцы Дальнего Востока» Василия Авченко; «Готские письма» Германа Садулаева; «Союз и Довлатов» Михаила Хлебникова; «Неизвестный Фазиль Искандер» Михаила Гундарина и Евгения Попова; «Саров» Сергея Шаргунова и, наконец, переиздание книги «Бураттини» Михаила Елизарова.
Проза: «Трансгуманизм inc.» Виктора Пелевина, «Земля — воздух — небо» Германа Садулаева, «Как я был Анной» Павла Селукова, «Дальше некуда» Сергея Гребнева, коллективный сборник про чисто питерское питие «Улица Некрасова» и «Время рискованного земледелия» Даниэля Орлова.
3. Про молодых авторов уже говорил. А что касается тех, кто удивил, то надо признаться, что я с запозданием прочитал Владислава Городецкого. Его дебютную книгу «Инверсия господа моего» уже не раз обсуждали. Она выиграла премию «ФИКШН35». Но это только отпугивало. А в ноябре по воле случая купил последнюю книгу в «Фаланстере» и зачитался. Каждый день по рассказу смаковал. Это очень крутой прозаик, который может дать фору своим старшим коллегам. Главное, чтобы он продолжал писать на том же уровне и не словил звездную болезнь (это вряд ли, конечно, но всякое может случиться).
Удивил Роман Богословский, написавший уникальную в своем роде биографию Юрия «Хоя» Клинских (лидера группы «Сектор газа»). Книга написана на двоих с Ириной Клинских, дочерью музыканта. И плавно перетекает от их диалога в повествование исследователя. И тут очень точное попадание, потому что Богословский и сам не чужой человек для рок-музыки (в молодости играл по барам), и интервьюировал десятки рок-звезд, и уже писал о группе «Агата Кристи». В новой книге про «Хоя» весь этот опыт сказывается и помогает написать так, чтобы можно было расслышать ударные аккорды, малейшую нюансировку и мелодику жизни и творчества Юрия Клинских.
4. Как и прежде могу сказать, что пандемия никак не повлияла. Книги выходят. Презентации проводятся если не вживую, то в зуме. Писатели пишут. Читатели читают. Процесс идет. Что еще нужно?
Ах, да, к счастью, нет того шквала художественных текстов о коронавирусе, который прогнозировали наши критики и культуртрегеры. Значит, литературный процесс не так пошл, как казалось. У людей еще есть чувства вкуса и меры. Это обнадеживает.
Что касается меня, то пандемия только на руку. Вместо того, чтобы проверять бесконечные тетрадки и контрольные работы, я благодаря собянинским ковикулам могу более-менее спокойно работать (когда дома дети, выходит именно что «более-менее»).
Мария ГАЛИНА:
1. Прошедший год запомнился в основном срывом и радикальным пересмотром моих личных планов (что не так важно) и смертью хороших людей, что несравнимо страшнее. Тут каждый, наверное, может кого-то помянуть, но без Инны Булкиной, Ромы Арбитмана, Людмилы Вязмитиновой, Виктора Коваля, Александра Ройтбурда мир стал гораздо беднее. Я время от времени думаю, что вот эту книгу хорошо бы дать на рецензию Инке, лучше, чем она, про нее никто не напишет, и только потом спохватываюсь. Вообще мне сама постановка вопроса кажется какой-то холодноватой, что ли. Паршивый год. Поэта Таню Вольтскую вот признали иноагентом. Какие уж тут тенденции…
2. Важных книг, как ни странно, вышло очень много, особенно по, условно, моему ведомству — и поэтических сборников, и романов с фантастическим элементом, потому не хочу никого обидеть перечислением, потому что неизбежно кого-то пропущу. Упомяну только книгу, о которой бы могла написать как раз Инна, а теперь уж и не знаю, кто, — это Галина Бабак, Александр Дмитриев «Атлантида советского нацмодернизма. Формальный метод в Украине (1920-е — начало 1930-х)» издательства НЛО и совершенно ни на что не похожую «Нерыбу» Данилы Давыдова. А также два романа — роман Дмитрия Данилова «Саша, привет!», который опубликован в «Новом мире» и скоро выйдет отдельной книгой в «Редакции Елены Шубиной», такой, о тотальном отчуждении, и новый роман Алексея Никитина «От лица огня», посвященный частной истории ХХ века, вышедший в киевском издательстве Laurus.
3. Скорее, в полной мере раскрылись те, кто уже звучал и раньше. Шамиль Идиатуллин, Дмитрий Захаров, Вера Богданова, Евгения Некрасова, Дарья Бобылева, Оксана Васякина, Анаит Григорян с очень интересным романом «Осьминог». Литературная картина постепенно меняется, движется, и это хорошо.
4. Мне кажется, стало как-то виднее, кто есть кто. В смысле, в плане личных качеств. Но в этом смысле любая форс-мажорная ситуация — это такая лакмусовая бумажка. Ну и понятно, что люди в общем и целом выбирают самую разумную и достойную, с моей точки зрения, стратегию, — держаться и делать свое дело, что, конечно, заслуживает восхищения. Самой мне достаточно трудно сосредоточиться, какие-то обязательства, которые я на себя в свое время взяла, отменить нельзя, на какие-то у меня не хватает душевных сил. Большую часть коммуникации я перевела в онлайн. Работы к сожалению, не убавилось, а прибавилось в силу разных обстоятельств. Вот как раз все очные тусовки, фестивали, презентации и все, чем жила по крайней мере московская богема, сейчас, видимо, не самая актуальная повестка дня. Людям хочется, чтобы все было, как раньше, а как раньше не получается. Возможно, формируется какая-то новая этика. Кто с кем контактировал, кто имеет право выходить в люди, а кому лучше посидеть в изоляции, потому что он вчера чихнул… Но дело в том, что социальные навыки быстро появляются и быстро исчезают, общество вообще штука очень гибкая. Пока вот так. А как дальше, непонятно. Что касается какой-то литературной реакции на пандемию, тут, как всегда, впереди поэзия и нон-фикшн, поскольку это жанры быстрого реагирования, например, «Новый мир» опубликовал «Ковидный дневник» Дмитрия Бавильского; вышла «Священная зима» Марии Степановой, еще примеры можно подыскать. Но вообще массовая реакция, осмысление пандемии, видимо, начнется позже; литература вообще от жизни отстает и это, наверное, не так уж плохо. Ну или опережает — фантасты уже давно, сто лет уже, а то и больше, предлагают самые разные варианты развития пандемии, выбирай любой. Правда, все модели у фантастов какие-то уж очень неприятные, кончается там все, как правило, очень плохо, что да, то да.
Владислав ТОЛСТОВ:
1.Если говорить о тенденциях, для меня особенно приятной оказалось расширение количества издательств, которые выпускают современную русскую прозу. Издательство «Альпина.Проза» анонсировало, а летом уже приступило к переизданию полного корпуса сочинений Эдуарда Лимонова, Юрия Мамлеева (в конце года этот список пополнила и Людмила Петрушевская). Только из лимоновского наследия планируется издать 11 книг! Плюс к этому «Альпина.Проза» занимается и изданием новых книг: у них вышел новый роман Александра Иличевского «Исландия», сборник антиутопий российских писателей «Время вышло», и это только начало. Меня радует, что количество игроков на рынке современной русской прозы растет. Совсем недавно это была одна «Редакция Елены Шубиной», сегодня русских авторов издают и «НЛО», и Corpus, и «Городец» (две серии, посвященные исключительно новинкам русских писателей,— «Книжная полка Вадима Левенталя» и «Ковчег»), и «Эксмо», и «Рипол Классик», и многие другие. Я бы отметил историю книги Ивана Шипнигова «Стрим». Она в январе была заявлена в конкурс премии «Национальный бестселлер», спустя месяц, когда пошли первые отклики членов жюри, с Иваном заключило договор издательство «Лайвбук», в июне книга вышла «в бумаге», в ноябре «Стрим» попал в финал премии «НОС». Путь от рукописи до финалов двух крупных литературных премий — это впечатляющая история. Впрочем, роман сам по себе очень хороший, я рад, что его заметили и издатели, и коллеги Ивана Шипнигова. Еще очень важная тенденция, связанная, конечно, с экономическими обстоятельствами книжного рынка, — что стало много переизданий. Тот же Corpus переиздал все книги дуэта Петра Вайля и Александра Гениса[1], выпустил по новой все тексты Алексея Моторова, а летом заявил «набоковскую серию», в которой будут выходить главные тексты Владимира Набокова. На конец года вышло уже восемь книг, это очень хороший темп. В «Редакции Елены Шубиной» вышли главные, на мой взгляд, романы Александра Терехова в новых изданиях — «Каменный мост» и «Немцы». Список переизданий большой, но сама тенденция, что переиздаются книги, которые не знакомы новому поколению читателей, меня очень радует.
2. Новые интересные авторы появляются всегда, каждый год. Их не становится меньше, что бы кто ни говорил о «застое» в современной российской прозе. Из книг 2021 года, которые лично для меня стали читательскими открытиями, — «Демонология нашего района» Ирины Москвиной, «Осьминог» Анаит Григорян, «Мальчик» Олега Стрижака (это вообще-то старый текст, который впервые был собран и издан Вадимом Левенталем, отчасти восстановлен по черновикам, и это удивительный роман, один из лучших романов XX века), два романа Натальи Репиной — «Пролог» и «Жизнеописание Льва», «Мой секс» Ирины Левенталь, «Суп без фрикаделек» Татьяны Леонтьевой. Из последних, вышедших совсем недавно, великолепный дебют Тимура Валитова «Угловая комната» и «Мое немое кино» Евгения Мамонтова. Вышли новые книги известных авторов — Анны Матвеевой, Дмитрия Быкова[1], Алексея Иванова. Они, что называется, «на уровне», но молодых читать всегда интереснее, не в обиду, это мое личное читательское хобби. Из известных меня удивили новые книги Александра Снегирева, написавшего отличный сборник короткой прозы «Плохая жена хорошего мужа», и Михаила Хлебникова, написавшего, наверно, главную литературоведческую книгу года — «Союз и Довлатов».
3.Увы, пандемия не способствовала украшенью нашей литературы. Появилось (и еще появится, думаю) множество текстов, где авторы сидят в четырех степах, рефлексируют на темы локдауна, безденежья, самоизоляции, изменившейся жизни, но просто рефлексируют и ничего не делают, это очень скучные тексты. Если же говорить о прогнозах, рискну предположить, что 2022 год будет годом хорошей короткой прозы. Романы не то чтобы приелись, но чувствуется в длинных текстах какая-то усталость, а вот если почитать рассказы Валерия Печейкина, Леры Манович, Кирилла Рябова, Павла Селукова, Булата Ханова или рассказы из коллективного сборника «Сибирь. Счастье за горами» — они все отличные. Рассказы я люблю больше, чем издатели, но вдруг они их тоже полюбят?
Андрей ВАСИЛЕВСКИЙ:
1. (Ворчливо, занудно): Как всегда, всего очень много. Не уследишь. И уже не хочется. По-прежнему интересны не лауреаты литературных премий, а алгоритмы функционирования этих культурных институций, их системные проблемы. Литературная полемика по большей части бессодержательна, бесплодна. Но иногда занимательна (недавно два храбрых эльфа объявили войну всему Мидгарду, но не все в Мидгарде это заметили). Физическое присутствие на культурном мероприятии кажется уже не только анахронизмом, но и абсурдом (но не большим, чем все остальное). Будущие историки литературы смогут описать начало двадцатых годов и как время упадка, и как время расцвета — в зависимости от своей исходной задачи — с убедительными примерами.
2. «Собрание стихотворений 2002-2020» Игоря Вишневецкого. (М., «Новое литературное обозрение, 2021).
Роман Дмитрия Данилова «Саша, привет!» («Новый мир», 2021, № 11).
Толстый том Лады Пановой «Зрелый модернизм. Кузмин, Мандельштам, Ахматова и другие» (М., «Рутения», 2021), являющийся концептуальным продолжением ее не менее объемной работы «Мнимое сиротство. Хлебников и Хармс в контексте русского и европейского модернизма» (М., Издательский дом Высшей школы экономики, 2017).
3. Удивил Олег Чухонцев — «Россказень» («Новый мир», 2021, № 12) — впрочем, ему уже давно скучно быть Чухонцевым, это такие прыжки вбок.
4. «— Это вы хорошо сказали, — отвечал Кандид, — но надо возделывать наш сад».
Продолжение следует…
[1] Признан иноагентом Министерством Юстиции Российской Федерации.
.
